Яблоня не спрашивает у бука, как ей расти, лев у коня, как ему охотиться.
Франция, 2007 г.
Режиссер: Лоран Тирар
г-н Мольер — Ромэн Дюри (Romain Duris)
г-н Журден — Фабрис Лукини (Fabrice Luchini) (на ММКФ приз за лучшую мужскую роль отхватил)
г-жа Журден — Лаура Моранте (Laura Morante)
м-ль Журден — Фани Валетт (Fanny Valette)
Селимена — Людивин Санье (Ludivine Sagnier)
Дорант — Эдуар Баэр (Edouard Baer)
Тома — Gilian Petrovski
Валер — Gonzague Montuel
Итак, после многолетнего всефранцузского гастрольного тура, заработав славу и совсем чуть-чуть денег, труппа Мольера возвращается в Париж.
читать и смотреть дальше
... и не просто так, а под целевое финансирование и шикарное помещение, выделенные высокопоставленным фанатом их творчества. Труппа в упоении от головокружительных перспектив обсуждает будущий репертуар. Фарс, ромком или интриганскую комедь? Мольер, мрачно кусая губу, слушает их радостный лепет.
— Нет, товарищи, — изрекает он, — мы пойдем другим путем. Мы поставим такую трагедию, что стены зарыдают.
— Да... — раздается из задних рядов труппы, — точно зарыдают. Когда ты последний раз играл в трагедии, нас забросали тухлыми помидорами.
— Редиски, ничего вы не понимаете, — обижается Мольер и уходит переживать на чердак.
На чердаке Мадлен, главная звезда труппы и по совместительству любимая женщина, утешает страдальца как может.
— Для моего таланта просто подходящих трагедий не написано, — оправдывается тот. — Вот возьму и сам ка-ак напишу.
— Напишешь, напишешь, — соглашается Мадлен, — только у главного спонсора спросить не забудь.
И пошел Мольер к главному спонсору... в Версаль. Так кто же этот высокопоставленный фанат? Это не кто-нибудь, а сам Филипп Орлеанский, брат короля
.
Филипп так фанатеет от Мольера, что не желает ни о чем слышать, кроме будущей комедии. Чтобы не обижать хорошего человека с большими деньгами, приходится согласиться, и Мольер обещает что-нибудь эдакое.
И опять идет на чердак. Писать. Дело продвигается плохо, т.е. никак. Немного подумав, будущее солнце французской лит-ры идет черпать вдохновение в кабак.
Начерпавшись выше бровей, Мольер толкает посетителям зажигательную речь. Мол, ваши потомки будут гордиться тем, что вы тут пили вместе со мной. У-у-у! Я еще покажу-у... Я так потрясу эту самую французскую лит-ру, что будут говорить не французский язык, а язык Мольера. И падает под стол, смазав весь пафос.
На следующий день с утра пораньше, с больной головой и вновь потерянным вдохновением, Мольер встречает некую таинственную вестницу, с письмом. Вас хотят видеть, мсье, и побыстрее.
— Пардон, — возмущается Мольер, — это уже наглость, никуда я не пойду, у меня уважительная причина — похмелье.
Но тут он видит подпись письма... Короче, похмельный синдром снят на месте. И он идет куда просят.
Уфф! Это была присказка, а дальше титр "13 лет назад" и собственно сама сказка про то,
************************************
13 лет назад. Ярмарочный театр. На сцене Мольер. В трагедии. Ве-е-етер мгло-о-ою не-е-ебо кро-о-о-ет, ви-и-ихри снежные кРРРтя… В общем, ОЙ. Намек про тухлые помидоры становится кристально ясен. За отсутствием помидоров публика кидается гнилой репой, но стойкого Мольера так просто со сцены не выгнать. Еще немного — и будет или пожар, или преждевременная французская революция...
Положение спасают новые персонажи. Впервые на манеже: судебные приставы от городу Парижу. Пришли заарестовать за долги театр Мольера в лице самого г-на Мольера. И тут приоткрывается истинное лицо этого самого Мольера, который до того так неудачно маскировался под трагика. Чтобы дискредитировать и сорвать арест, он начинает валять такого дурака, что публика в полном составе валится на пол, не помня себя от восторга. Зал взрывается овациями, но хватка закона крепка...
(PS Запомните дядечку в последнем кадре)
.. и долговой тюрьмы миновать не удается. И даже родной отец помогать не собирается.
Но свет не без добрых людей, и двери темницы через некоторое время растворяются, и на пороге тот самый дядечка, которого я советовала запомнить. Он привез предложение, от которого нельзя отказаться. Долги г-на Мольера будут оплачены, а взамен тот должен провести выездной цикл лекций актерского мастерства. Клиент — г-н Журден. Главное условие контракта — не говорить никому о контракте, а именно: мадам Журден. Поломавшись для приличия, Мольер соглашается. А что делать?
Вопрос, как ввести в дом преподавателя актерского мастерства, чтоб никто не догадался? Конечно же, под видом иезуита. Долой г-на Мольера, на сцене г-н Тартюф!
Прибыв на место будущей работы, Мольер с неудовольствием обнаруживает, что
а) мало того, что в сутане ходить надо, так еще и
б) вместо цикла эксклюзивных лекций придется вливаться в тесный педагогический коллектив и втискиваться в перенасыщенное учебное расписание г-на Журдена.
"ОЙ!" — думает Мольер, но вспоминает, что это предложение, от которого нельзя отказаться.
Меж тем г-н Журден (м-м-м... Фабрис Лукини тут просто очаровашка
) с места в карьер проводит открытый урок для новичка со своим участием."ОЙ-ОЙ! — думает Мольер, содрогнувшись от перспектив, — интересно, как отказываются от предложения, от которого нельзя отказаться?"
Травмировав свою тонкую душевную организацию, г-н Мольер решает уйти по-английски. Но он напрасно забыл про предложение, от которого... etc.
"Да этот Журден просто маньяк!" — догадывается Мольер, влетая обратно в окно.
И не было рядом доброй души, которая бы авторитетно разъяснила бы г-ну Мольеру, что г-ну Журдену до звания маньяка не хватает еще курса по составлению парфюмерных композиций
Эффектное появление Мольера не остается незамеченным — так он знакомится с мадам Журден. Сразу становится ясен пункт о неразглашении. Дама обладает всеми задатками рентген-аппарата и детектора лжи, а прекрасные внешние данные еще и подавляют остатки умственной активности собеседника мужского пола. Но не нужно судить г-на Мольера строго: трудно сохранить интеллигентное лицо, влетев по кривой траектории в окно.
От окончательного разоблачения на месте г-на Мольера (с этого момента г-на Тартюфа) спасает появление мужа. Тот, как человек опытный, ничего не объясняет, чтобы не запутаться, а просто ставит в известность супругу, что у его младшей дочери новый наставник по религиоведению. "Ну-ну!" — думает мадам Журден.
"Ну-ну! — думает после первого урока младшая м-ль Журден. — Неудивительно, что говорят о кризисе кадров в церкви".
Барышня весьма сообразительна для своих лет.
Но раз есть младшая, то должна быть и старшая м-ль Журден. И с ней не все просто. Она молода, и она влюблена без памяти. И состоит в активной тайной переписке. В общем, как пишет Мольер в своей сводке оставшимся на воле соратникам, всё смешалось в доме и всё очень запущенно.
Глубоко за полночь, когда, наконец, настает время преподавания актерского мастерства. В гробу я видал такое расписание занятий, — ворчит Мольер, — нужно срочно вступать в профсоюз.
В кабинете г-н Журден посвящает Мольера (и зрителей) в подробности и первопричины всей этой свистопляски. Как выясняется, он безумно влюблен. В аристократку, интеллектуалку и красавицу по имени Селимена, которую покорить труднее, чем попасть во Французскую академию наук.
Так вот для чего весь этот интенсивный курс дополнительного образования… А для усиления эффекта, дабы сразить даму сердца наповал наверняка, г-н Журден сотворил пьесу. Курс актерского мастерства нужен, чтобы продемонстрировать её во всем блеске.
Мольер светски интересуется, о чем, мол, пьеса? Дальнейший диалог достоин дословного цитирования:
— Ммм… Это диалог Зевса и Поликсены, прекрасной девы.
— Кто будет играть Зевса?
— Я.
— А Поликсену?
— Тоже я. Вот почему мне так нужны ваши уроки.
"ОЙ!" — думает Мольер и принимается читать пьесу, не ожидая ничего хорошего. Не ждал и не дождался.
Пытаясь деликатно довести свое мнение о его пьесе до г-на Журдена, Мольер немного перестарался, и разобиженный автор предлагает ему, если он такой умный, написать что-нибудь не отходя от кассы.
Мольер пишет, а Журден мстит, и мстя его страшна. Мольер узнал много нового и интересного о своем стиле и о себе как драматурге в частности. Первый урок окончен со счетом 1:0 в пользу г-на Журдена.
Как жить? Только в окошко лезть остается. Попытка побега №2. В свете таких событий остается удивляться, что Мольер так и не написал вещицу в духе «Узника замка Иф». Увы, при попытке к бегству не стоит отвлекаться, глазея по сторонам, иначе рискуешь обнаружить, что находишься в обществе знакомой собаки, а побег пресечен на корню.
Наутро низведенная до уровня мусорной корзинки мольеровская пиеса попадает в руки (конечно же, случайно!) мадам Журден. И о чудо! Мадам спешит к мужу, который прогуливается под ручку с надутым Мольером.
— Друг мой, откуда у вас эта вещь, — вопрошает она, — это же новое слово во французской лит-ре!
Есть ли слаще слова для израненного сердца молодого автора? У Мольера словно спала пелена с глаз: он немедленно разглядел, как прекрасна и умна мадам Журден. Не сходя с места, он тут же влюбился.
Но, увы! Г-н Журден подло напоминает, что как г-ну Тартюфу ему не положено одобрять театр. Мольер, жестоко страдая в душе от раздвоения личности, ругает свою пьесу.
Неловкая для всех сцена прерывается приездом нового персонажа. О! О! Даю слово, ради такого стоит прерваться. Это Дорант — билет и пропуск г-на Журдена в высший свет, требующий усиленного инвестирования. Дорант настолько талантлив в области этих самых инвестиций в свою пользу, что в наше время мог бы работать в качестве нефтяного насоса.
Мадам Журден этим гостем совсем не дорожит, но г-ну Журдену на это наплевать, потому что Дорант не только пропуск в высший свет, но и ключик к двери Селимены. Вот и на этот раз Журден просит передать предмету своей страсти колечко в подарок. Дорант охотно берет на себя это обязательство, только пусть Журден записочку напишет.
"Легко! — думает г-н Журден, — у меня же под рукой профессионал".
После усиленного мозгового штурма записка составлена, и вручена
А
Однако с поганцем Дорантом не все так просто. Бедняга тоже у Селимены на крючке, а та крутит им как хочет…
…и кольцо все-таки попадает по назначению, но истинный даритель остался неизвестен.
Тем временем в доме Журдена дела идут своим чередом: днем г-н Тартюф в саду ухлестывает за мадам Журден…
… а ночью г-н Мольер на чердаке дает уроки г-ну Журдену. И то и другое одинаково безрезультатно, но уроки проходят интереснее, Станиславский бы удавился.
Упражнение первое: я — тучка, тучка, тучка… Оценка: неудовл. Не верю!
Упражнение второе: я — лошадь. Оценка: неудовл.
Мастер-класс: я — лошадь. Оценка: хор.
Упражнение на развитие самообладания и выдержки: я не пойду наверх и не прибью тапочком этих придурков, которые скачут над моей головой. Оценка: отл!
Ну, что ж, раз дела на любовном фронте у г-на Тартюфа не идут, г-н Мольер решает не ждать милостей от природы и организует записку от талантливого и таинственного автора пьесы с приглашением
"Пресс-конференция — это хорошо, автограф — еще лучше, но причем тут
Сначала подготовка к встрече обеих сторон. Каждый, как обычно, о своем, но синхронно. Родство душ, не иначе.
Затем время Ч... Черной-черной ночью в черном-черном гроте... Форма одежды — форменная, таинственная.
— Вы кто? — в законном удивлении вопрошает мадам Журден.
Таинственная личность не теряется:
— Я — черный плащ, кумир и знаток женщин. Вы прекрасны, я талантлив, так чего же время терять? У нас же родство душ.
От слов Мольер пытается перейти к делу, за что получает чувствительно по носу. Я не такая,
Вернувшись с провального свидания, мадам Журден почему-то вновь требует от мужа убрать из поля ее зрения г-на Тартюфа.
О, женская непоследовательность! Или интуиция? И чтобы предоставить повод для увольнения, предлагает устроить иезуиту проверку на вшивость.
*Здесь предполагается, что продвинутый зритель вспомнит похожую сцену из "Тартюфа"*
Но Мольер — не Тартюф, а как та собака, что подвох чует, а сформулировать не может.
Для тех, кто интересуется, где муж: муж дома, под столом, бдит.
Мольер подвох чует, но устоять не все равно не в силах. Однако как честный человек решает поначалу представиться под своим настоящим именем и званием. Тут мадам Журден понимает, что нашла больше, чем искала, и муж под столом стал резко мешать откровенному разговору. Дабы не дать Мольеру разболтать абсолютно конфедициальные сведения про грот, она затыкает ему рот самым эффективным способом.
Мольер в шоке (опять, наверно, про баб думает), мадам Журден тоже в шоке (о чем думает, неизвестно). Для тех, кто интересуется, где муж: муж под столом, спит.
Всеобщее шоковое состояние продолжается за обедом: мадам Журден истерически хихикает, г-н Мольер нервно жует ложку, г-н Журден в нирване.
И вот полночный час: г-н Мольер за очередным томом своих мемуаров. Стук в дверь, и на пороге... Сюрприз!!!
Справка: из шока Мольера будут выводить до утра, романтически настроенные дамы могут спокойно вздохнуть, а блюстители нравственности удавиться.
В то время как у г-на Мольера дела идут на лад, вернемся к покинутому нами г-ну Доранту и рассмотрим его личность поподробнее (симпатишный же, хоть и пройдоха
). Итак, мужчина в самом расцвете сил, граф, вдовец, имеет ребенка мужского пола. Ребенок этот находится в самом что на на есть переходном возрасте, когда норовят учинить родителям всё наперекор. Так и юный Тома — не пьет, не курит, к картам и женщинам равнодушен, чем беспокоит отца до нервного тика. Вдобавок еще и на работу желает устроиться и делать финансовую карьеру, что вообще ни в какие ворота... Пороть уже поздно, поэтому Дорант решает отпрыска женить. Женитьба как-то меняет мужское мировоззрение и приоритеты. А женить надо не на ком-нибудь, а на дочке любезного друга-спонсора Журдена. "Какая блестящая мысль! — восхищается собой Дорант. — Вот как делаются настоящие финансовые карьеры!"
Осталось только дипломатично заронить эту мысль в голову г-на Журдена.
Однако при дипломатической вылазке в дом потенциального родственника Доранта поджидает засада в лице г-на Тартюфа, который предъявляет компрометирующие улики и неизвестно почему требует активизации на любовном фронте г-на Журдена. Хотя почему неизвестно? Типичная мужская солидарность!
Делать нечего, и Дорант обещает сегодня же ввести г-на Журдена в дом Селимены, надеясь по дороге дипломатично заронить тому в голову мысль из поста см. выше.
Г-н Журден рад до одури предстоящей встрече и волнуется до дрожи в коленках, Дорант уже смирился и настроен ничему не удивляться. Он уже год дружит с Журденом, поэтому удивить его сложно. Но можно. Вопреки его ожиданиям Селимена весьма милостиво отнеслась к новому поклоннику и даже пригласила на ближайшее заседание своего литературного клуба.
Г-н Журден взлетает на крыльях любви и весьма благосклонно выслушивает брачные планы г-на Доранта. На тех же крыльях любви г-н Журден мчится домой, чтобы осчастливить еще и дочку предстоящим замужеством. Но молодежь всегда себе на уме: любимая доченька предъявляет альтернативный вариант (милый Валер), и самым наглядным образом.
Рассмотрев претендента внимательно и со всех сторон, суровый отец налагает свое вето: его жених гораздо лучше, дочка будет графиней. Возражения и слезы дочки отметаются на ходу "Попрошу меня не злить, а то сделаю герцогиней!"
Мать — лучший друг дочери, и мадам Журден спешит вмешаться. Она назначает встречу Доранту для проведения недружественных переговоров. Г-н Дорант предельно откровенен и предлагает просвещенной даме решить математическую задачу. Общая площадь стен дворца — X кв. лье, на каждое кв. лье приходится Y окон. Вопрос: сколько денежных средств понадобится владельцу дворца, чтобы застеклить все окна, недавно выбитые наследником престола при игре в мяч? Про ремонт крыши дворца он сказать затрудняется, поскольку до стольки вообще считать не умеет и находится в прострации. От таких запросов мадам тоже впадает в прострацию и обращается за советом к Мольеру.
Мольер офигевает: он артист, а не банкир, и даже не Остап Бендер. Но настоящий мужчина не может подорвать веру в него любимой женщины, и у г-на Мольера рождается план!
Какой же способ честного отъема денег придумал гениальный Мольер? Грубоватый, но справедливый, потому что источником финансирования должен послужить г-н Журден. И вот с утра, еще до завтрака, в дом с криками влетает мадам Журден: любимую дочку захватили в заложники алжирские террористы, срочно нужен выкуп!
Г-н Журден в растерянности: дочку-то он любит, но и к деньгам весьма привязан. Он сильно колеблется, но чадолюбивая часть натуры берет верх — деньги будут. Мольер аплодирует мадам Журден и предлагает бессрочный ангажемент в своей труппе.
И вот когда сообщники в двух шагах от груды сказочных богатств... внезапно является жертва террористов собственной персоной — Анриетта поругалась с Валером, и теперь ей не до конспирации. Немая сцена... (деньги, естественно, уплыли…)
На следующий день семейство Журденов отправляется с визитом к графу Доранту знакомиться с женихом. Увы, светской беседе явно не хватает блеска. Хотя мужская половина настроена весьма радужно, их позитива катастрофически не хватает, чтобы развеять негативное настроение дам. Юный Тома с ходу начинает давать советы г-ну Журдену, как ему модернизировать свой бизнес, Журден мотает на ус, любящий папаша на этот раз не встревает, справедливо полагая, чем бы дитя не тешилось, лишь бы женилось.
Далее, вдохновленный своим успехом у Селимены г-н Журден решает идти ва-банк и продемонстрировать даме сердца свой бенефис. К сожалению, это знаменательное событие осталось за кадром (киноискусство здесь, видимо, бессильно), но, думаю, новаторская журденовская пьеса произвела… неоднозначное впечатление.
После премьеры на всякий случай г-н Журден решает напиться. С радости или с горя он уточнит потом. Из этого подвешенного состояния его выводит Дорант, клятвенно заверяя, что теперь г-н Журден звезда, комета и гвоздь всех литературных салонов Парижа.
Г-н Журден воспрял духом, но… Поверить-то он поверил, но так хочется удостовериться самому… И он обращается за советом к предприимчивому Мольеру. И у Мольера, конечно же, есть план!
Салон маркизы Селимены. Все идет по давно заведенному порядку: Селимена, по своему обыкновению, брызжет остроумием, как фонтан, гости дружно вздыхают в экстазе. Все те же лица, все в том же виде… Впрочем, пардон, есть одна м-м-м… новенькая.
Внезапно раздается шум-гам, и в гостиную на полной скорости врывается гоночный портшез. Оттуда выпрыгивает г-н Мольер и начинает петь песню на популярный мотив:
Я к вам заехал тут на час, завистникам назло,
А ну-ка, хлопайте мне все — вам крупно повезло и т.д. и т.п.
Публика во главе с маркизой, естественно, офигевает.
Пользуясь всеобщим замешательством и хорошо подвешенным языком, Мольер окончательно втирается в доверие изысканному обществу под именем маркиза Маскариля (тут зрители дружно напрягаются и вспоминают "Смешных жеманниц").
Слово за слово, комплимент за комплиментом, и Селимена уже готова поверить новому знакомцу все свои горести. Закатывая глазки и не стесняясь в учтивых и изысканных литературных выражениях, она томно жалуется на недавнее оскорбление ее тонкого вкуса неким г-ном Журденом — достается и автору, и пьесе.
У г-на Журдена горят уши. Пока критиковали его лично, он терпел, но когда перешли на пьесу, он не выдерживает и открывает обществу свое истинное лицо.
Но удивительное дело, публике открывается совершенно новый г-н Журден, в котором проявляются неведомые доселе глубины. Маска мещанина во дворянстве спадает и из-под нее обнажается лицо мизантропа. В самых учтивых и изысканных литературных выражениях он корит Селимену за злой нрав и надменное сердце. В общем, такую песню испортила, дура. Как вы понимаете, любовь его скоропостижно скончалась. Публика имеет удовольствие наблюдать редкое зрелище: Селимена проглотила язык. Теперь г-н Журден и вправду звезда, комета и гвоздь всех салонов Парижа.
После занимательного приема у маркизы преподаватель с учеником стремительно разлетаются по срочным делам: Мольер обрадовать мадам Журден новостью, что Дорант сейчас сгорит, как швед под Полтавой, и соответственно отпраздновать событие…
…а Журден спешит к в гости к Доранту, чтобы устроить вышеупомянутую Полтаву, но… Ух, всегда это вредное и противное но...
То ли г-н Дорант сделан из более огнеупорного материала, чем шведы, то ли г-н Журден не столь зажигателен, как Петр I, но Дорант никаких претензий категорически не принимает. Дескать, результата я не обещал, только помощь в самом процессе, а вот брачный договор нарушать не позволю-ю-ю... У меня такие связи!
Несолоно хлебавши, Журден возвращается домой, а дома его уже поджидает новый удар по самолюбию. Сами понимаете какой — празднование-то в разгаре. Услышанного настолько достаточно для достоверных выводов, что личность любовника путем разглядывания собственными глазами выяснять уже не хочется. Г-н Журден поспешно удаляется в библиотеку…
…где погружается на самое дно жесточайшей депрессии. Нежданно-негаданно он оказывается в эпицентре кризиса среднего возраста. Как дальше жить? Что делать? По привычке он обращается за советом к Мольеру. Мольер тоже не каменный, и под давлением угрызений совести он признается во всем…
…и дает искомый совет: признать за женой все права человека и отменить свадьбу дочери. Г-н Журден в свою очередь признается, что самостоятельно пришел к тем же выводам. Они заключают джентльменское соглашение: г-н Журден, изыскав любые средства и возможности, отменяет свадьбу Анриетты, а г-н Мольер выметается вон в 24 часа.
Торжественный день бракосочетания (хоррроший портрет на стенке, кстати). Внезапно церемония грубо прерывается: в дверь влетает уже знакомый нотариус с горестными воплями. Доллар упал, склады сгорели, короче, г-н Журден совершенно разорен. Г-н Журден и ухом не ведет, а вот г-н Дорант начинает нервничать…
На лице г-на Доранта отражается интенсивный мыслительный процесс. Интенсивно поразмыслив, Дорант заявляет, что он тут посоветовался сам с собой на досуге и, знаете ли, передумал сына женить. Робкие возражения сыночка пресекаются на корню: я хозяин своего слова, захотел — дал, захотел — взял обратно.
Внезапное отсутствие жениха, естественно, заставляет растеряться всех присутствующих… Хм… Всех, кроме г-на Журдена. Он как открылся с неожиданной стороны, так закрываться никак не хочет. Нисколько не теряясь, он требует продолжения банкета, а жених в запасе у него другой есть. Какая неожиданность!
К тому же выясняется, что никакого журденовского разорения не было, а было очередное упражение по системе Станиславского, которое с блеском исполнил нотариус г-на Журдена. Тут всеобщее счастье и благоволение переливаются через край, и г-н Мольер согласно достигнутой договоренности исчезает…
Сцена расставания навеки, душераздрайная. Прощай, и если навсегда, то навсегда прощай… Прощальное слово предоставляется г-ну Мольеру, напутственное — мадам Журден.
И вот идет Мольер один-одинешенек в чистом поле в свое светлое будущее, и стучит у него в сердце напутственное слово мадам Журден:
Благословляю Вас в дорогу,
Вослед врагам всегда найдутся и друзья.
Народ смешите там, где это можно, слава богу…
И уж конечно, там смешите, где нельзя.
Вослед врагам всегда найдутся и друзья.
Народ смешите там, где это можно, слава богу…
И уж конечно, там смешите, где нельзя.
В этот исторический момент мадам Журден сменяет сомнительное звание бывшей любовницы на гордое имя Музы, потому что Мольер держит путь, чтобы воплотить в жизнь свое предназначение и начать великую 13-летнюю гастроль.
************************************
Прошли 13 лет и одна ночь. Применив дедукцию, нетрудно догадаться, от кого была получена таинственная шифровка в начале фильма…
Встреча поэта с Музой. Мольер совсем не изменился, а вот к мадам Журден 13 лет оказались более чем жестоки: она умирает. La vie passe и все такое… У Мольера в глазах стоят во-о-от такие слезы, и он просит прощения за всё (что всё, не уточняется, но звучит красиво).
— Ну, что Вы, — возражает мадам Журден. — Вы мне из мужа человека сделали, какие могут быть между нами обиды. А Вам нужно продолжать свою миссию.
Со слезами на глазах Мольер клянется и торжественно обещает не отклоняться от генеральной линии партии, внедрив высокую комедию в обращение, и оставить-таки глубокий след во французской лит-ре.
После встречи с музой, вдохновение, как и полагается, вернулось к поэту, и он начинает строчить, не прерываясь ни на сон, ни на безутешное горе...
... и, видать, за ночь написал свое полное собрание сочинений, потому что далее демонстрируются отрывки почти из всех пьес г-на Мольера.
Успех оглушительный, и у коллег, и у публики. Мольер может быть доволен — путевка в вечность и крылья славы ему обеспечены. Но радость его все же не полна, потому что он всего лишь драматург, а не демиург, и властен только над судьбами персонажей своих пьес. И не может создать альтернативный финал.
@темы: кино
-
-
06.12.2010 в 21:32